Как и обещала - отрывки из египетского дневника.
***
Я просыпаюсь рано утром, в 5 часов, но за окном рассвет - яркий, уже почти жаркий, он дышит сухим, вкусным воздухом, раздувая тюль как корабельный парус.Кожа всё ещё помнит прохладную мягкость прикосновений свежих простыней белого египетского хлопка.
Встаю, завариваю крепкий сладкий кофе, открываю дверь на обвитый какими-то лиловыми цветами балкон и усаживаюсь в скрипучее плетёное кресло.
Растворимый кофе на удивление вкусный, густой и ароматный - кажется, что-то фруктовое или цветочное - но без горечи жжёных зёрен.
Я делаю первый, самый вкусный с утра глоток ароматной бодрящей горечи и с удовольствием открываю новую книгу - Макс Фрай "О любви и смерти".
Да-да, ту самую, двустороннюю.
Обложка похрустывает, когда я раскрываю книгу на первой главе (с той самой, приятно-бирюзовой стороны).
Рассказ называется "Утренняя гимнастика" и это есть ни что иное, как знак, послание с небес.
Потому что рассказ начинается так - "Прежде, чем открывать глаза, следует улыбнуться".
Он чудесен, этот коротенький рассказ, в нём и синее море, и белые облака в "сияющих горних небесах", золотой и зелёный свет и, конечно, кофе - "горячая горькая тьма"...
***
Вечером здешний воздух пахнет солёно, сухо и пряно. На плотном, тёмном полотне неба дрожат белоснежные жемчужины чужих звёзд. Египет - благословенная страна, её мужчины нежны, но мужественны. И даже аспидные небеса не жалеют улыбок, улыбаясь тебе если не солнцем, то ласковой улыбкой полумесяца, лежащего на небе бледно-жёлтой лимонной долькой.
В восемь часов начинают играть живую музыку, на сцене возле микрофона стоит с гитарой, пританцовывая в каком-то тантрическом ритме, юноша лет двадцати с совершенно порнушной французской внешностью.
Жеманно улыбаясь, беру в баре бокал долгожданного красного:
- Wine, please.
- With milk? - бармен ласково улыбается, лениво облокачиваясь на стойку и глядя в глаза, завораживая, заставляя зардеться...
- What? Just a glass of wine. Red, please...
- *смеётся*
Чёрт знает, на что он намекал - на молочный цвет кожи или на юный возраст.
Из колонок льётся, гулко отражаясь от дрожащей разноцветными огнями поверхности бассейна, песня "You're my everything" группы "Santa Esmeralda".
"You're my everything.
The sun that shines above you
Makes the blue bell sing.
The stars, that twinkle way up in the sky
Tell me I'm in love...".
И тут-то я понимаю - "I'm in love".
Что я влюблена. Не в смуглолицего весёлого бармена и даже не в нежноголосого гитариста на сцене, а вот во всё это восточное великолепие, простоту пейзажей, остроту запахов и в загадочное звёздное небо, щедро улыбающееся - мне...
Я улыбаюсь лукавому полумесяцу и салютую Его Сиятельству бокалом.
Я - счастлива.
***
Мы плывём на остров Утопия - на маленькое "чудо" посреди красного моря, островок - легенда.Совсем недавно считалось, что он не существует, его не было ни на одной карте. Он то появлялся над поверхностью воды, то скрывался под ее гладью. И до сих пор два-три раза в год Красное море накрывает своими волнами остров Утопия, как будто желая скрыть его от людей.
Перед отплытием один араб легко взлетает по трапу, будто бы и правда умеет летать, и протягивает мне руку - рука удивительно мягкая, но сильная, с длинными и красивыми, как у музыканта, пальцами -, и я не отнимаю ладони чуть-чуть, на долю секунды дольше, чем позволяют приличия.
- What`s your name? - *лукаво*.
- Sonya. - *улыбаюсь*.
У лестницы он вспархивает наверх и опять протягивает руку, я принимаю помощь, будто бы взаправду немощна, и поднимаюсь по вертикальной лестнице. На последней ступеньке он внезапно обхватывает меня за талию и легко, как куклу, поднимает на палубу.
Я не успеваю возмутиться. И снова:
- What1s your name?
- Sonya! - *удивлённо*
- I know! - глядит лукаво и улыбается, довольный, мол, подловил, ай да я!
Позже, он же на руках поднимает на борт маленькую русскую девочку - совсем кроху, лет четырёх, укрытую от жаркого солнца и шального ветра цветастой ситцевой шалью.
Девочка бледна, как молоко, и сильно больна - она слабо, но хрипло кашляет, шумно дышит, всё время спит.
Иногда она, вздрагивая, просыпается, сонно хлопает орехового цвета глазками и грустно глядит на лазурную рябь воды...
Сейчас час по полудню, волны мягко, как младенческую колыбель, покачивают прогулочный катер, за бортом лениво плещется бирюзовое, как коктейль "Дневной сон" у меня в бокале - джин, голубой кюрасао, вермут, шампанское и виноградный сок -, сонное море.
За бортом, в лазурных отблесках воды плавают пёстрые рыбки: сизые, оранжевые, полосатые и даже какие-то радужные.
Где-то далеко, на горизонте по левому боку - пестреет зеленью и рекламными вывесками город, по правому же - лежат горбатые, горы, синие, как грозовые тучи.
Солнце сейчас злое, оно жадно облизывает плечи горячим своим языком, слизывает с кожи соль и ароматное масло.
Я стою, на самом носу, подставляя лицо влажному дыханию морского ветра, и то ли палуба качается под босыми ногами, то ли "Дневной сон" укачивает меня...
Той самой весенней, волнующе свежей цветущей сиренью от Yves Rocher.
Я - как пышный, роскошный сиреневый куст.
Торговец в лавке с маслами подходит ко мне возле полки со всякими духами-афродизиаками - Клеопатра, Шехерезада, Нефертити... - принюхивается (я слышу как он вдыхает, задерживает дыхание и закрывает глаза) и говорит:
- You don`t need it. Just trust me.
И я уезжаю из города без покупок.
А потом, в отеле продавец в book shop (в котором, к слову, есть всё - от сувениров до сладостей, но нет книг) просит - "Give me your hand, honey".
Я протягиваю руку, он - *щёлк* - застёгивает на моём запястье браслет из лазурных бусин.
Наклоняется, "вслушивается" в аромат - я вижу как раздуваются его ноздри -, в удивлении вскидывает левую бровь, улыбается и касается поцелуем запястья.
- What perfume are you wearing, sweetheart?
- It`s a lilac. Syringa.
- Oh, it`s so... sweet. And warm. It`s like a first love.
- Maybe. For me it smells as a north spring...
Перед отплытием один араб легко взлетает по трапу, будто бы и правда умеет летать, и протягивает мне руку - рука удивительно мягкая, но сильная, с длинными и красивыми, как у музыканта, пальцами -, и я не отнимаю ладони чуть-чуть, на долю секунды дольше, чем позволяют приличия.
- What`s your name? - *лукаво*.
- Sonya. - *улыбаюсь*.
У лестницы он вспархивает наверх и опять протягивает руку, я принимаю помощь, будто бы взаправду немощна, и поднимаюсь по вертикальной лестнице. На последней ступеньке он внезапно обхватывает меня за талию и легко, как куклу, поднимает на палубу.
Я не успеваю возмутиться. И снова:
- What1s your name?
- Sonya! - *удивлённо*
- I know! - глядит лукаво и улыбается, довольный, мол, подловил, ай да я!
Позже, он же на руках поднимает на борт маленькую русскую девочку - совсем кроху, лет четырёх, укрытую от жаркого солнца и шального ветра цветастой ситцевой шалью.
Девочка бледна, как молоко, и сильно больна - она слабо, но хрипло кашляет, шумно дышит, всё время спит.
Иногда она, вздрагивая, просыпается, сонно хлопает орехового цвета глазками и грустно глядит на лазурную рябь воды...
Сейчас час по полудню, волны мягко, как младенческую колыбель, покачивают прогулочный катер, за бортом лениво плещется бирюзовое, как коктейль "Дневной сон" у меня в бокале - джин, голубой кюрасао, вермут, шампанское и виноградный сок -, сонное море.
За бортом, в лазурных отблесках воды плавают пёстрые рыбки: сизые, оранжевые, полосатые и даже какие-то радужные.
Где-то далеко, на горизонте по левому боку - пестреет зеленью и рекламными вывесками город, по правому же - лежат горбатые, горы, синие, как грозовые тучи.
Солнце сейчас злое, оно жадно облизывает плечи горячим своим языком, слизывает с кожи соль и ароматное масло.
Я стою, на самом носу, подставляя лицо влажному дыханию морского ветра, и то ли палуба качается под босыми ногами, то ли "Дневной сон" укачивает меня...
***
Во всём этом великолепии восточных ароматов, витающих в воздухе, я, пусть это и пошло, волшебно пахну, нет, я дышу сиренью.Той самой весенней, волнующе свежей цветущей сиренью от Yves Rocher.
Я - как пышный, роскошный сиреневый куст.
Торговец в лавке с маслами подходит ко мне возле полки со всякими духами-афродизиаками - Клеопатра, Шехерезада, Нефертити... - принюхивается (я слышу как он вдыхает, задерживает дыхание и закрывает глаза) и говорит:
- You don`t need it. Just trust me.
И я уезжаю из города без покупок.
А потом, в отеле продавец в book shop (в котором, к слову, есть всё - от сувениров до сладостей, но нет книг) просит - "Give me your hand, honey".
Я протягиваю руку, он - *щёлк* - застёгивает на моём запястье браслет из лазурных бусин.
Наклоняется, "вслушивается" в аромат - я вижу как раздуваются его ноздри -, в удивлении вскидывает левую бровь, улыбается и касается поцелуем запястья.
- What perfume are you wearing, sweetheart?
- It`s a lilac. Syringa.
- Oh, it`s so... sweet. And warm. It`s like a first love.
- Maybe. For me it smells as a north spring...
***
Вечером территория отеля выглядит как-то сюрреалистично, как сон Дали.
Всё окрашено аморфными разноцветными пятнами, ветки финиковых пальм отбрасывают тени и мне почему-то вспоминаются "Фиолетовые руки на эмалевой стене..." Брюсова.
Под вечер кошки куда-то прячутся, но зато выползают насекомые. Выползают из зарослей газонной травы и ползут по дорожкам большие "фараоновы" муравьи на длинных лапках. Тень падает так, что их лапки кажутся ещё более удлинёнными и тонкими, и это напоминает мне сюрреалистическую картину Дали "Слоны".
P.S.
Это ещё не всё.
В будущем, возможно, я опубликую ещё пару обрывков воспомининий и диалогов.